Донской казак, юношей сражавшийся в Первую мировую войну; участник Степного похода и сражений Гражданской войны, Николай Туроверов с молодой женой, медсестрой крымского госпиталя Юлией Грековой и остатками Донской армии уплывал из Крыма на одном из последних пароходов — в эмиграцию, из которой не вернулся никогда:

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня.

Я с кормы, всё время мимо,

В своего стрелял коня...

С этого дня и навсегда вся поэтическая и исследовательская работа Николая Туроверова будет посвящена казачеству и невыдуманной любви к России. Его ориентиром поэта и солдата был Николай Гумилёв. 

...И в этот день в Чуфут-Кале,

Сорвав бессмертники сухие,

Я выцарапал на скале:

Двадцатый год — прощай, Россия!

Стихи ясны и просты хорошей неподдельной простотой... замечателен его дар «пластический»... его чувство «художника» (поэт и критик Георгий Адамович). 

Турция — Греция — Сербия — Македония — Африка — Франция; сборщик немецкого оружия на полях сражений — лесоруб — пограничник — мукомол — грузчик — доброволец Иностранного легиона — служащий в банке... — но всегда стихи и сохранение памяти о родном казачестве. Первый сборник стихотворений Туроверова вышел в Париже в 1928 году. 

Сборник стихов Николая Туроверова оставляет у читателя впечатление необыкновенной свежести, строя и силы. (писатель и журналист Иван Лукаш)

...неподдельная прямота, лишённая нарочитого упрощения. (писатель Иван Бунин)

Поэт Владимир Смоленский вспоминал, что на поэтических вечерах Николая Туроверова слушатели не сдерживали слёз и шли пожать руку, обнять поэта, так точно выразившего словом их общую боль, так живо воссоздавшего в стихах потерянный мир.

...И растёт и ждёт ли наша смена,

Чтобы вновь в февральскую пургу,

Дети шли в сугробах по колена

Умирать на розовом снегу...

Николай Туроверов был первым специалистом по казачьей иконографии, прекрасно разбирался в истории гравюр и русского портрета, стал хранителем чудом сохранившегося при исходе из России архива Атаманского полка, основал Казачий музей, описал известную библиотеку генерал-майора Ознобишина, был куратором нескольких парижских выставок, посвящённых русской культуре и истории казачества. 

Опять (в третий раз) был в госпитале: опять сердце, аорта, — какая скука! Дочь неразлучна со мной, роюсь в своей библиотеке, архиве: чудес-то сколько на свете. Успеть бы только отразить хотя бы часть. (из письма Николаю Келину).

Николай Туроверов в вынужденном изгнании успел отразить и сохранить многое — как бы воскрешая своей жизнью исчезнувшую родину, погибших друзей, убитых в советских лагерях родителей... 

У отцов свои преданья

У отцов свои грехи: 

Недостроенные здания,

Непрочтённые стихи.

И ни в чём уже не каясь, 

Лоб крестя иль не крестя,

Подрастает, озираясь,

Эмигрантское дитя.